Независимо от того, каких форм и концепций хочет достичь архитектор, он, в первую очередь, подчиняются функциональности. Но, как настоящий мастер, архитектор постоянно ищет свободу в дизайне, следовательно, расширяя наш мир форм.

Наверное, самым лучшим примером из истории архитектуры является Кенотаф Ньютона, спроектированный Этьенн-Луи Булле в 1783 году в честь Исаака Ньютона, автора теории гравитации. Этот проект – сфера, поддерживаемая двумя цилиндрами – является утопической идеей, которая нарушает законы гравитации. Тем не менее, не только гениальность Ньютона восхваляется в данном проекте; он также вдохновляет архитекторов не довольствоваться земной повседневностью. Только великое становится достаточно хорошим. 

Архитектор Гауди разработал свой революционный «язык форм» с совершенно иной стороны. Он руководствовался принципом максимальной приземленности. Законы гравитации исследовались с помощью цепной системы. Для того чтобы исследовать векторы силы в своих конструкциях, он натягивал провода внутри каркаса. Результатом стало построение храма Святого Семейства, первый камень которого был заложен в 1882 году. Благодаря инновационной конструкции и использованию материалов, завершение строительства храма стало захватывающим приключением. 

СВОБОДА ФОРМЫ

Потенциалы стали появляться в начале 1970-х годов, и архитекторы схватились за них обеими руками. Дерзкое использование современных технологических возможностей стало сильной стороной постмодернизма. Вместо строгой философии модернизма «все хорошо в меру», в постмодернизме домини- рует понятие «меньше – это скука». Обыденности минималистических форм противостоит богатство форм. Формы могут создавать впечатление, что здание легкое или тяжелое, мягкое или твердое, большое или маленькое. Впечатление тесно связано с используемыми материалами. Стены, сделанные из природного камня, кажутся тяжелее, чем те, что сделаны из кирпичей, а алюминиевый каркас кажется легче, чем деревянный. Разные материалы предлагают различные варианты, а доминирование белого прерывается другими цветами. Форма триумфально господствует над функциональностью здания. Квадратные белые блоки уступают место ярким зданиям, которые потешаются над историческим стилем строительства. Это разительно контрастирует с Булле и Каном, которые воспринимали архитектуру храмов древней Греции слишком серьезно. Здания не имели прямой связи с окружающей их средой, которая считалась второстепенной.

«Я не знаю!»

Форма и ее достижение – не просто предмет для дизайнера. Один анекдот о современнике Кана, Ле Корбюзье, описывает это очень четко. Анекдот связан с «идеей формы», которая была у Ле Корбюзье во время проектирования нашумевшего павильона для Expo в Брюсселе в 1958 году. Когда его спросили, каким образом технически возможно создать его проект – рельефное пространство больше, чем само здание, – Ле Корбюзье ответил: «Я не знаю! Другими словами, техническое воплощение моей концепции является ответственностью инженеров-проектировщиков; они должны сами это понять».

Жизнь форм

Генри Фоцилиона в своей книге «Жизнь форм в искусстве» (La vie des forms), которая вышла в 1934 году, говорит, что форма – это больше, чем просто линия, поверхность или объем; смысл появляется только тогда, когда форма объединяется с архитектурным планом, используемыми материалами и конструкцией. Фоцилиона продолжает: «Практические строительные чертежи формируют основу для технического выполнения визуальных фантастических форм такого архитектора, как испанец Гауди». Во времена Гауди не было компьютеров, и количество существующих материалов было ограничено. Тем не менее, он создал новый мир форм, который перекликается с определением Луиса Кана об архитектуре. При существующей тенденции появления новых материалов, страсти к инновациям и техническим возможностям, архитектор продолжает эволюционировать при поддержке строительных технологий и специалистов, что, в свою очередь, приводит к созданию фантастически новых форм. В итоге, по отношению ко всем сегодняшним ведущим архитекторам и техническим специалистам, можно применить тот же девиз: только великое может быть достаточно хорошим.